Жена сказала, у людей мужья как мужья, яркие, дерзкие, с изюминками и чертовщинками, а он, Иванов, скучный, воплощённое ни то ни сё, ладно бы хоть зарплата компенсировала эту нитонисёшность, так нет же!
Собрала вещи и отбыла на поджидавшей её бээмвухе, из которой на всю округу голосил хрипатый шансон, дерзкий такой.
И на работе так же считали.
Все вокруг искрятся креативом, мечут идеи как рыба-луна икру, в космических масштабах и со страшной скоростью.
А потом приходит скучный Иванов и говорит, тут у вас провалится, там вспучится, а здесь вообще противоречит законам, не только физическим, но и божьим.
Главная креативщица Петрова кипятком плевалась, называла замшелым пнём и унылой посредственностью, жаловалась начальству, разве что в рукопашную не кидалась, фурия.
Иванов думал, вот бы к этим мозгам и красоте да пристойный характер, нет в мире совершенства.
Прошлым летом попал в больницу с аппендицитом.
Сосед по палате с утра до ночи пялился в телевизор, в сериалы дурацкие.
Иванову некуда было деваться, смотрел, страдая от того, что тут провисает, там не стыкуется, а вот здесь вообще сумбур вместо логики.
И от безделья придумал детективный роман.
Дома настучал его на компьютере и отправил в первое же открывшееся в гугле издательство.
Самому смешно, взрослый человек, и на тебе.
Через три месяца Иванову позвонила редактор Ковалёва.
Сказала, в самотёке крайне редко встречается достойное, Иванов – приятное исключение, сюжет свеж, язык хорош, интрига лихо закручена, но персонажи следует оживить, на данный момент они картонные, не люди, а функции, потому либо издательство предложит соавтора, который наделит каждого героя индивидуальностью, либо Иванов сам постарается за месяц довести до ума.
Иванов подумал и сказал, я сам.
Следователя списал со своего школьного учителя, въедливого и педантичного Франца Феликсовича, преступника – с нынешнего мужа бывшей жены, жертву – со стервы Петровой.
А главная свидетельница никак не давалась, никто из знакомых дам не вписывался в образ.
Тогда Иванов изваял Галатею – учительницу Смирнову, милую спокойную девушку с обострённым чувством справедливости, рисковавшую своей жизнью для спасения незнакомого ей человека.
С удовольствием добавил саспенса, хоррора и кровищи в сцену убиения жертвы-Петровой (вполне заслужившей столь печальный финал) и отослал рукопись.
Роман напечатали.
И заметили.
И похвалили.
И разнесли в пух и прах.
И снова похвалили.
Кто-то из коллег обнаружил, Иванов на обложке и выевший всем душу зануда Иванов – один и тот же человек.
Начальство сказало, вы, Игорь Иваныч, могли бы ненавязчиво и в положительном смысле упомянуть нашу компанию, мы вам не чужие, в следующий раз не оплошайте.
А через пару дней, вечером в кабинет зашла Петрова.
Живым не выйти, решил Иванов.
Игорь, сказала Петрова, я должна извиниться, я ошибалась, считала вас чёрствым скучным чурбаном, и вдруг узнаю в вашей Смирновой себя, мой характер, мои поступки, я была слепа, а вы прозорливо прочли мою душу, это же правда? Смирнова – это я?
Иванов открыл было рот, чтобы честно признаться и достойно умереть, но посмотрел на раскрасневшуюся Петрову, подумал, да ну её в пень, эту правду жизни, и сказал, да, конечно, вы.
P.S. И у этого романа есть продолжение.
Свежие комментарии